Самые известные теракты в ссср, о которых тогда мало кто знал. Самый загадочный блогер россии Суд и приговор

Последствия взрыва в московском метро в 1977 году. Фото: Архив ФСБ

Первый теракт в московском метро произошел в 1977 году. По официальной версии, его организовали армянские сепаратисты

Советский Союз не был государством, граждане которого могли не беспокоиться по поводу террористической угрозы. Взрывы и угоны самолетов происходили регулярно, особенно часто - в последние годы существования СССР. Как правило, к насилию прибегали сепаратисты или люди, пытавшиеся убежать за рубеж.

8 января 1977 года в Москве прогремели три взрыва: в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская», потом - в продуктовом магазине на Лубянке, неподалеку от зданий КГБ. Последнее устройство было заложено в урну вблизи продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (сейчас Никольская). При взрывах погибли семь человек, 37 получили ранения. Ответственность за теракты никто на себя не взял.

В КГБ почти сразу предположили, что взрывы - дело рук сепаратистов, украинских или армянских. В интервью «Независимой газете» член оперативно-следственной группы подполковник КГБ Аркадий Яровой рассказывал, что им приказали «снять и растопить весь снег с крыши Историко-архивного института, который располагался на улице 25-летия Октября рядом с местом взрыва». Там обнаружили первый вещдок - маленькую стрелочку от будильника «Слава» производства Ереванского часового завода.

Бомбы были упакованы в утятницы - чугунные толстостенные вместительные кастрюли с тяжелой крышкой. (К этому же приему в 2013 году прибегли исполнители теракта в Бостоне - ФБР установила, что братья Царнаевы поместили взрывные устройства в скороварки.)

Собрав осколки утятниц, следователи выяснили, что их изготовили на заводе в Харькове. «Мне повезло: на месте выяснилось, что данная партия - всего 50 утятниц - была экспериментальной, имела особый цвет и состав эмали, из-за чего в торговую сеть не пошла. Начальство использовало их как дарственные, и мне удалось составить список тех, кто стал владельцем столь редкого изделия», - рассказывал Яровой.

Но все эти кропотливые изыскания могли и не дать результата, если бы не случай на Курском вокзале Москвы: в октябре 1977 года, то есть спустя 8 месяцев после первого взрыва, патруль обнаружил сумку с несработавшим взрывным устройством. В сумке следователи нашли синюю спортивную куртку с олимпийской нашивкой из Еревана и шапку-ушанку, а в ней - несколько черных курчавых волос.

Милиция занялась поиском пассажиров, подходящих по приметам, на всех поездах южного направления, а также в аэропортах: спецслужбы предполагали, что исполнители неудавшегося теракта сразу покинули Москву.

В поезде на границе Грузии и Армении милиция обратила внимание на Акопа Степаняна - на нем были синие спортивные штаны из того же комплекта, что и обнаруженная ранее куртка, - и на его друга Завена Багдасаряна. Цель поездки в Москву они объяснить не смогли. Их этапировали в Ереван.

При обысках в квартирах Степаняна и Багдасаряна следователи нашли дополнительные улики, в том числе и новые бомбы. Через некоторое время задержанные дали показания на третьего - организатора и вдохновителя терактов, бывшего активиста сепаратистской «Национальной объединенной партии» Степана Затикяна.

Расцвет национализма в Армении

В 1964 году СССР в очередной раз скорректировал идеологический курс. Первого секретаря КПСС Никиту Хрущева «отправили в отставку», к власти пришел Леонид Брежнев. Оттепель 60-х кончилась. Но Ереван еще некоторое время продолжал жить по старым правилам, то есть в режиме относительной свободы. Самым главным вопросом, который в те годы обсуждала интеллигенция, были исторические события 50-летней давности.

Массовые убийства армян, проживавших на территории Османской империи, начались в конце XIX века. Тогда турки убили несколько десятков тысяч человек. Но действительно масштабные депортации, высылки и уничтожение немусульманского населения - в том числе ассирийцев и греков - начались в 1915 году, после прихода к власти младотурок.

В период до 1923 года, по разным оценкам, погибли от 800 тысяч до 1,5 млн человек. Еще больше армян бежали в другие страны, основав там многочисленные диаспоры.

Армянская женщина рядом с мертвым ребенком не далеко от Алеппо, 1915 год. Фото: Библиотека Конгресса США

Армянская семья недалеко от Алеппо, 1915 год. Фото: Библиотека Конгресса США
После поражения в Первой мировой войне был подписан Севрский мирный договор, согласно которому к Армении отходили территории востока Турции, где до геноцида проживали армяне. Однако в 1920 году меджлис Турции этот документ не ратифицировал. Тремя годами позже в Лозанне был подписан новый мирный договор на более выгодных для Турции условиях.

Пятидесятая годовщина геноцида пришлась на 24 апреля 1965 года. Местные власти понимали, что игнорировать эту дату невозможно. Москва разрешила провести скромные по масштабу и сдержанные по тону «официальные» мероприятия.

Но неожиданно для властей в Ереване началась массовая манифестация, в которой приняли участие до ста тысяч человек. Подразумевалось, что это траурное шествие, но лозунги собравшихся - а это были в основном молодые люди - скорее призывали к реваншу.

Участники скандировали «Земли!», «Земли!», требуя вернуть территории Армении, находящиеся под контролем Турции, а также Нагорный Карабах и Нахичевань - они по решению советского правительства достались Азербайджану.

Протестующие несли плакаты «Справедливо решить армянский вопрос!». Они собрались у здания оперного театра, где в это время шло официальное мероприятие. Переговорщики из числа приглашенной в оперу интеллигенции попросили митингующих разойтись, в ответ полетели камни. Стоявшие наготове пожарные направили на толпу брандспойты. Демонстрацию разогнали, а позже вечером и ночью дружинники избивали прохожих с траурными значками на груди.

В следующем, 1966 году демонстрации и шествия повторились, власти пресекали их все более жестко. Милиция и КГБ арестовывали сотни людей. В акциях все меньше участвовала интеллигенция, а молодых людей все сильнее интересовали националистические идеи.

Незадолго до этих событий в республике отмечался небывалый уровень роста бытового национализма. В ЗАГСах отказывались регистрировать детей с неармянскими именами, пары стали венчаться в церкви, музыкальные коллективы начали исполнять забытую армянскую средневековую музыку, в основном церковную.

На фоне роста национализма и серии массовых протестов в 1966 году возникла подпольная сепаратистская организация «Национальная объединенная партия» (НОП), которой позже удавалось противостоять советским властям на протяжении нескольких десятков лет - вплоть до распада Советского Союза.

Ее основателями были художник Айказ Хачатрян и студенты Степан Затикян и Шаген Арутюнян. Точное число активистов НОП установить так и не удалось - цифру затрудняются назвать даже лидеры организации. Известно, что речь шла о сотнях сторонников.

На том этапе постепенный рост рядов был чуть ли не единственной целью организации. Идеологи думали, что с помощью массовых протестов смогут добиться от властей выполнения Конституции Советского Союза, точнее, статьи 17 основного закона: «За каждой советской республикой сохраняется право свободного выхода из СССР».

Первое поколение лидеров оказалось за решеткой уже спустя два года: в 1968 году в Ереване прошла первая серия арестов и судов по делу НОП. Айказ Хачатрян, Степан Затикян и Шаген Арутюнян обвинялись по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и за участие в «антисоветской организации». Суд приговорил их к пятилетним срокам.

Степан Затикян.

Новым лидером армянских сепаратистов стал Паруйр Айрикян - этот человек до сих пор активно участвует в политической жизни Армении, несколько раз выдвигал свою кандидатуру на президентских выборах в республике. В те годы Айрикян учился на втором курсе Ереванского политеха. На момент ареста лидеров он возглавлял молодежное крыло НОП.

В интервью в программе «Как это было» Айрикян рассказывал, что в качестве руководителя молодежного крыла он командовал как минимум сотней активистов. Подпольная организация имела сложную структуру, ее активисты часто не были знакомы друг с другом - общались либо через связных либо через непосредственных руководителей.

Конспирация не уберегла от следующей серии арестов: в марте 1969 года Паруйра Айрикяна и других активистов приговорили к 4 годам лишения свободы за распространение антисоветской литературы и антисоветскую пропаганду.

НОП не была террористической организацией, ее члены не готовили взрывы или диверсии. Если бы у КГБ были малейшие подозрения, что активисты готовят теракты, в суде звучали бы совершенно другие обвинения, а арестованные получили бы значительно большие сроки.

Но бывшие лидеры признают, что в первой версии программы партии действительно были фразы, которые при желании можно трактовать как призывы к насилию. Например, в тексте 1967 года утверждалось, что НОП будет добиваться своих целей «любой ценой».

Новобранцы в обязательном порядке давали клятву. В изложении Паруйра Айрикяна она звучит так:

«На земле кусок небес, земной рай, наша родина. Многие твои сыновья стремились к тому, чтобы мы жили в человеческих условиях, имели свободу, чтобы наша страна была равной среди государств мира, но они стали жертвами. Теперь настал наш черед бороться. Если мы хотим жить, соблюдая человеческое достоинство, мы должны быть готовы на всякое жертвоприношение. Мать-родина, прими нашу клятву как залог того, что мы становимся преданными борцами».

Через некоторое время сепаратисты от этого ритуала отказались - по религиозным причинам. «Мы христианский народ, а в Библии сказано „не клянись“. Мы решили - если ты говоришь да, ты говоришь да, нет - нет, а клятва вредна, потому что все, что ты говоришь без нее, может быть ложью», - объясняет Айрикян.

Аресты и суды не разрушили организацию. В начале 70-х все лидеры вновь оказались на свободе, в том числе и Степан Затикян. Тактика стала меняться: идеологи отказались от антикоммунистических заявлений, и теперь сепаратисты сделали ставку на референдум: главное - добиться голосования, чтобы народ сам решил, оставаться ли республике в составе СССР или становиться независимым государством. Тот же метод сейчас используют сторонники отделения Шотландии.

Пока остальные активисты реанимировали движение, Затикян фактически ушел из НОП. «В 73 году у нас с Затикяном появились разногласия. Он призвал меня уехать к родственникам за границу, - вспоминает Айрикян. - Он говорил, что нет смысла продолжать борьбу, нужно уехать. Мы отстранились. Он муж моей сестры, это тоже стало почвой для разногласий: раньше он говорил, что мы не должны иметь личную жизнь, так как посвятили себя борьбе».

В 1974 году КГБ вновь арестовал активистов НОП, на этот раз 11 человек. Отошедший от дел Затикян остался на свободе. В 1975 году он предпринял отчаянную попытку вырваться из СССР - отказался от советского гражданства и подал заявление на выезд из Советского Союза. Ему отказали.

Зарубежный опыт

Сотрудники КГБ утверждали, что среди прочих улик, найденных в доме Затикяна при обыске, была обнаружена фотография «руководителя зарубежной террористической организации „Дашнакцутюн“». Другие лидеры утверждали, что никаких связей с заграницей у советских армян, «к сожалению», не было, хотя многие и рассчитывали на помощь общин по всему миру. Но в послевоенное время эта организация придерживалась «реалистического подхода к вопросу об отношении к Советской Армении».

Партия «Дашнакцутюн» появилась в 1890-х годах. В изгнании активисты организации действительно неоднократно прибегали к террористическим методам.

В октябре 1919 года съезд «Дашнакцутюна» объявил операцию «Немезис», цель которой - ликвидация главных организаторов геноцида армян. В «списке на уничтожение» числилось 41 человек,

большая часть из них была заочно приговорена к смерти решением Константинопольского суда.

Почти все убийства произошли в период с 1920 по 1922 годы, погибли не менее 10 бывших высокопоставленных чиновников Турции и Азербайджана.

В начале 1970-х в разных концах мира начали активно действовать многочисленные террористические группы - как леворадикальные секты, так и националистические организации. Ближневосточных армян вдохновляет деятельность «Народного фронта освобождения Палестины».

В разное время возникли с десяток организаций, которые взяли на себя ответственность за насильственные действия. Главная цель у террористов одна: ведущие страны мира должны признать факт геноцида армян турками и восстановление исторической Армении, которая включала бы в себя территории восточной Турции и Армянской ССР.

В СМИ стали появляться названия «Справедливые коммандосы армянского геноцида», «Армянская секретная армия освобождения Армении» (АСАЛА), «Армянский фронт освобождения» . Укрепление боевых организаций происходило на фоне гражданской войны в Ливане, где армянам приходилось самостоятельно оборонять кварталы своей общины.

Первой громкой акцией стал захват турецкого посольства в Париже в 1981 году: террористы взяли в заложники 56 человек и потребовали от турецких властей освобождения нескольких политзаключенных, в том числе турецкой и курдской национальностей. В 1982 году эта группа атаковала аэропорт в Анкаре, годом позже - взорвала очередь к кассам в парижском аэропорту Орли.

Последний теракт привел к расколу в организации: часть боевиков была недовольна тем, что погибли случайные люди нетурецкой национальности, и выступила против методов «слепого террора».

Примечательно, что одновременно с армянскими подпольными организациями те же методы и в тот же исторический период использовали и другие националистические силы: баскская ЭТА, ирландская ИРА, Фронт освобождения Квебека и другие сепаратисты по всему миру.

Всего же за 30 лет деятельности различные вооруженные группировки армян совершили не менее 200 терактов и 70 политических убийств, более 40 покушений, ранения получили свыше полутысячи человек. Факт геноцида армян признали более 20 стран, в том числе США и Франция.

Суд и расстрел

Адвокат, защищавший Затикяна, вспоминает, что во время следствия тот ни разу не признал своей вины. Его подельники давали путанные, противоречивые показания: сначала утверждали одно, а потом - прямо противоположное.

Суд продолжался 8 дней. По словам правозащитников, он проходил в сверхзакрытом режиме. Свидетели теракта и работники органов утверждают обратное - что в зале заседаний присутствовали все, кто хотел, включая представителей армянской интеллигенции.

В архивах ФСБ сохранились записи с последним словом обвиняемых: исполнители теракта признаются, что действительно закладывали бомбы. Затикян ведет себя иначе - он с первых дней процесса вел себя враждебно, не признавал суд и отказывался участвовать в заседаниях; его несколько раз удаляли из зала.

«Я уже неоднократно говорил, что я отказываюсь от вашего судилища, и ни в каких защитниках не нуждаюсь! - кричал Затикян во время последнего слова. - Я сам обвинитель, а не подсудимый, вы неподвластны меня судить, поскольку жидо-российская империя не есть правовое государство, это надо твердо помнить».

Потом он перешел на армянский: «Передайте другим - нам остается месть и только месть».

Всех подсудимых приговорили к расстрелу, а спустя 5 дней - в рекордный срок, без обычной в таких случаях отсрочки - привели приговор в исполнение.

Общественная реакция на приговор была противоречивой. Советские правозащитники пришли к выводу, что теракты были провокацией КГБ, а казненные сепаратисты виновны лишь в том, что ненавидели Советский Союз. Пересмотра дела потребовал Андрей Сахаров - пожалуй, единственный случай, когда правозащитник вступался за людей, обвиненных в терроризме.

Не поверили официальной версии и соратники по НОП. Ранее осужденных (на тот момент в тюрьмах продолжали сидеть арестованные в 1974 году 11 человек) вызывали на допросы по делу о терактах, но КГБ так и не добился подтверждающих версию следствия показаний.

«Я стал жертвой, единственная моя вина - что я оставляю двоих детей», - якобы сразу после приговора сказал Затикян своей жене.

В советских газетах о приговоре почти не писали. В «Известиях» вышла крошечная заметка о приговоре «троим террористам», но указывалась только фамилия Затикяна. Армянским СМИ писать об этом деле запретили.

Но дело все равно обсуждалось в республике. Репутация НОП сильно пострадала. Несмотря на то, что сочувствующие не верили в официальную версию, люди все равно допускали мысль: «а вдруг они все же причастны к террору?»

Паруйр Айрикян излагает свою версию: «Если бы они взорвали КГБ - я бы понял. Но тогда был триумф нашей партии, 11 политических заключенных. Люди других национальностей, сидящие в лагерях, массово вступали в нашу партию. Первоначально в этом деле пускались слухи, что это сделали сионисты, но они были хорошо защищены, и их трогать не стали, решили свалить на армян».

1977 год - это преддверие Олимпиады-80. В стране строятся олимпийские объекты, усиливаются меры безопасности. И вот в такой предпраздничной обстановке неожиданно 8 января происходит тройной теракт. 8 января это суббота, выходной день. У школьников новогодние каникулы, в Москве проходят новогодние ёлки и народа в метро много. И вот в 17.31 в третьем вагоне поезда, следующим со станции "Измайловская" к станции "Первомайская" прогремел взрыв. Семь пассажиров погибло. Тридцать получило ранения. В 18.05 взрывается бомба продовольственном магазине № 15 на улице Дзержинского (Большая Лубянка). Это рядом со зданием КГБ СССР. Ранено несколько человек. А в 18.10 взорвалась урна около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (Никольская), напротив Историко-архивного института. Из-за того, что урна была чугунная, вся энергия взрыва ушла вверх, что спасло проходящих мимо людей

01.


На уши подняли всех сотрудников МВД и КГБ. С охоты в Москву вернулся Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, которому лично докладывали о ходе операции по поимке преступников. У каждого входящего и выходящего из метро проверяются документы. Выезд автомобилей из Москвы блокируется а в аэропортах и на железнодорожных вокзалах вводятся усиленные меры безопасности. 10 ноября ТАСС сообщает только о взрыве в метро. Ответственность за теракт никто не взял.По Москве ползут различные слухи

02. Утятница-бомба

Между тем дело о взрывах получает кодовое название "Взрывники" и передаётся КГБ СССР. По делу допрашивается более 500 свидетелей. Под подозрение попадают украинские и армянские националисты. По крупицам собираются части взрывного устройства, а с крыши Историко-архивного института растапливают снег, а также растапливают весь снег в радиусе 50 метров от взрыва и делают это в полевой кухне. В растопленном снеге находят стрелку от часов. Также исследуют тела погибших. Один из осколков синего цвета озадачил экспертов. Начали устанавливать, что это. Оказалось, что это осколок от утятницы. Так установили ёмкость, в которую было помещено взрывное устройство. В ней находилось около килограмма аммиачной селитры и тротила. Также установили, что данная утятница была сделана на Харьковском заводе. В список городов, откуда могли приехать террористы попали Ереван, Харьков и Ростов-на-Дону

По остаткам материала бежевого цвета определили примерную марку сумки и изображение разослали сотрудникам КГБ по всей стране. И вот в Узбекистане, молодой стажёр КГБ СССР обратил внимание на женщину с похожей сумкой. Он купил ей равноценную сумку, а эту забрал. На сумке был ярлык Ереванской кожгалантерейной фабрики.

03.

В конце октября 1977 года террористы решили совершить ещё один теракт в Москве. Но запаниковали и оставили сумку с бомбой в здании Курского вокзала. На бесхозную вещь обратил внимание кто-то из пассажиров. Он заглянул внутрь, вытащил провода, синюю куртку и шапку, увидел мигающую лампочку и вызвал милицию. на шапке было несколько чёрных волос. Разослали приметы преступников. Их взяли в поезде "Москва-Ереван". Акоп Степанян был одет в синие штаны из того же комплекта, что и синяя куртка. Взяли и его друга-попутчика Завена Багдасаряна. В их квартирах нашли улики и они выдали организатора терактов активиста сепаратистской "Национальной объединённой партии" Степана Затикяна. НОП выступала за независимую Армению с включением в неё земель Турецкой Армении. И НОП начал бороться за это с помощью террора, взрывая мирных людей.

Степан Затикян был женат, имел двоих детей. В 1975 году отправил заявление в Верховный Совет СССР с отказом от советского гражданства с просьбой выехать в любую не социалистическую страну и выслал свой паспорт. Ответа он не получил, паспорт переслали в КГБ. Его вызвали на беседу, но Затикян идти отказался. Паспорт переслали в милицию, откуда его забрала его жена. В сентябре 1977 года Затикяна доставили в КГБ и беседовали с ним 12 часов.

04. Степан Затикян

На процессе Затикян сказал: "Я уже неоднократно говорил, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь! Я сам обвинитель, а не подсудимый, вы неподвластны меня судить". А потом добавил на армянском: "Передайте другим - нам остаётся месть и только месть". Леонид Брежнев приказал снять процесс на видео. Суд длился с 16 по 20 января 1979 года.

05.

Суд длился с 16 по 20 января 1979 года. Верховный суд СССР террористов приговорил к расстрелу.

В конце 70-х в Москве произошел, пожалуй, первый случай открытого террора. В субботний день 8 января 1977 года прозвучали сразу три взрыва.
Стоит отметить, что террористы выбрали самое удобное время для диверсии. Буквально две недели назад в Москве проходили торжества по случаю 70-летия главы государства Леонида Брежнева…

… В связи с массовым приездом в город иностранных правительственных делегаций в Москве были усилены все меры безопасности. В усиленном режиме работали как милиция, так и КГБ. В результате принятых мер торжества прошли без единого инцидента.
После них наступило пред- и посленовогоднее затишье, когда вплоть до 10 января 1977 года в страну не въехала ни одна иностранная делегация. Город, что называется, «расслабился», чем и воспользовались террористы. 8 января 1977 года была суббота. В тот день многие москвичи отправились на вечерние киносеансы, в театры, концертные залы, на новогодние елки. В вечерние часы на улицах города было оживленно…


Первая бомба взорвалась в 17.33 в вагоне метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская». Этот взрыв повлек за собой наибольшее количество жертв, поскольку в это время поезд был переполнен.
Кроме взрослых, погибли и дети, которые вместе с родителями возвращались с новогодней елки. Поезд остановился, погас свет, и в полной темноте раздавались ужасные крики и стоны раненых. Станции метро «Первомайская», «Измайловская» и «Щелковская» были немедленно закрыты, людей с платформ эвакуировали.
Взорванный состав подали на «Первомайскую», и пассажиры нескольких составов, проследовавших через станцию без остановки, видели развороченный вагон и окровавленных людей на платформе. Второй взрыв прогремел ровно через 32 минуты после первого - в 18.05 бомба взорвалась в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга.
А через 5 минут после этого прозвучал и третий взрыв - на этот раз бомба была подложена в чугунную мусорную урну в нескольких сотнях метров от здания КГБ СССР около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября. Заряд этой бомбы взлетел вверх и упал на крышу Историко-архивного института. Общий итог всех трех взрывов был ужасен: 44 раненых и 7 убитых (по сведениям в «Известиях», опубликованных 8 февраля 1979 г.).

Терракты в Москве вызвали настоящее потрясение как в среде простых советских граждан, так и на самом кремлевском верху. Л.И. Брежневу в тот же день доложили об этих взрывах. Он сразу же связался с председателем КГБ Юрием Андроповым и министром внутренних дел Николаем Щелоковым и потребовал от них в кратчайшие сроки найти преступников.
Несмотря на воскресный день, 9 января в КГБ и МВД СССР прошли экстренные совещания, посвященные произошедшим накануне взрывам. На поиски преступников были брошены лучшие силы из числа розыскников прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Эта операция получила кодовое название «ВЗРЫВНИКИ».
Основную оперативную работу по розыску террористов взяли на себя контрразведчики из КГБ. Последний свой взрыв преступники, видимо, не случайно произвели между Красной площадью и зданием КГБ, тем самым как бы бросая вызов руководству страны и чекистам. Поэтому делом чести для последних было как можно скорее напасть на след преступников.
Оперативники КГБ опросили более 500 свидетелей, однако ни один из опрошенных так и не смог толком описать внешность террористов. Сегодня подобные уголовные дела получают смачный ярлык «висяк» и тонут в пухлых томах последующих дел. Но тогда на дворе стоял 1977 год, и к внеплановым взрывам страна еще не привыкла.
Вторая группа специалистов собирала вещественные доказательства преступлений. Главными среди них были осколки взрывных устройств и те емкости, в которых они находились. Осколки от бомб собирались наиболее кропотливо. Они извлекались из тел убитых и раненых, подбирались на крыше Историко-архивного института, извлекались из обшивки вагона метро, для чего эту обшивку предварительно полностью сняли.
Наиболее «ценный» осколок был найден в теле одного из убитых в метро мужчин. Этот осколок напоминал собой ручку от утятницы и был окрашен в синий цвет. Именно по этому осколку сыщики сумели установить, что в качестве корпуса взрывного устройства террористы использовали обыкновенную чугунную утятницу вместе с крышкой. Эту крышку они накрепко прикрутили к корпусу с помощью гаек и болтов, после чего прошлись по ним сваркой.

Спустя десять месяцев главный чекист страны исполнил ответственное поручение. КГБ нашел трех армянских террористов, лично закладывавших бомбы, и передал дело в суд. Закрытый процесс длился всего четыре дня. Еще через пять дней взрывников расстреляли.
В вагоне метрополитена были собраны клочки дорожной сумки бежевого цвета. Спустя два дня экспертная лаборатория КГБ установила, что сумку сшили из кожзаменителя, который выпускался заводом в Горьковской области. Установили наименования и адреса всех получателей этой кожи. В списке значились почти сорок городов. По бежевым клочкам составили «фоторобот» сумки и разослали его по всем структурам Комитета госбезопасности. Но установить швейную фабрику не удалось.
Параллельно изучались осколки бомб, оставленные на месте взрыва. В одном из трупов, вскрытых в морге, нашли осколок чугуна с синей эмалью. Эксперты предположили, что это крошечная часть утятницы, а точнее - ее ручки. Корпусом для взрывного устройства действительно служила утятница. Ее крышка крепилась стальными шпильками и приваренными стальными гайками. Смоделированную копию утятницы разослали в региональные отделы КГБ СССР.
Спустя два месяца вышли на мастера, который узнал свою работу. Им был специалист подсобного цеха Харьковского завода лентотранспортного оборудования. По заводским накладным составили список тех, кто получал эту продукцию. И вновь он растянулся на три страницы убористого текста и включал в себя сорок городов.
Третья следственная бригада отрабатывала компоненты мышьяка, который присутствовал в прочих осколках. Через Министерство черной металлургии чекисты нашли рудник, где добывалась руда с природной мышьячной примесью. Подобные следственные процедуры посвящались всем деталям и частицам, которые прямо или косвенно имели отношение к разорвавшимся бомбам - проводам, болтам, гайкам, шпилькам, остаткам часового механизма, латексу.


Электросварка бомб проводилась специальным электродом, который использовался лишь на оборонных предприятиях. Отсюда напрашивался вывод: один из террористов имел отношение к «почтовому ящику».
В конце концов из множества в списке «подозреваемых» городов были оставлены только три населенных пункта - Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков.
В один из дней молодой сотрудник КГБ, который стажировался в Узбекистане и дежурил в ташкентском аэропорту, обратил внимание на женщину с очень уж знакомой сумкой. По его просьбе женщина оставила свою сумку, переложив вещи в равноценную, спешно купленную молодым чекистом.
На ярлыке «арестованной»` сумки значилась Ереванская кожгалантерейная фабрика. Теперь Ереван фигурировал по всем позициям. После такого вывода Юрий Андропов выделил служебный самолет и отправил следственную бригаду к армянским коллегам. По оперативному плану были прочесаны все районы Еревана.

К тому времени террористы уже вновь прибыли в Москву, намереваясь взорвать Курский вокзал. На этот раз их сумка была заряжена шрапнелью, которая уложила бы не один десяток пассажиров. Взяв обратные билеты на поезд «Москва-Ереван», они посидели немного в зале ожидания и пошли к выходу.
Один из террористов опустил руку в свою сумку и включил часовой механизм. Внезапно появился усиленный милицейский наряд и приступил к проверке документов и багажа. Запаниковавший бомбист вновь полез в сумку.
На самой бомбе стоит остановиться отдельно. С помощью часов она бы взорвалась спустя двадцать минут. Тумблер включения был двусторонним: при повороте вправо электрическая цепь через двадцать минут замыкалась на лампочку, при повороте влево - на детонатор. В этом состояла своя хитрость. Скажем, после включения часов кто-то из пассажиров окликнул бы бомбиста, шагающего прочь от взрывного устройства «Але, вы сумку забыли!».
Забрав бомбу обратно, нужно было всего лишь замкнуть тумблер на лампочку. На Курском вокзале террорист вначале повернул тумблер влево, но, заметив милицию, решил не рисковать и переменил направление тока. После этого он оставил сумку в зале ожидания и вышел налегке в туалет. Спустя несколько минут бесхозная вещь обратила на себя внимание. Кто-то из пассажиров заглянул внутрь, вытащил синюю куртку, шапку и моток проводов. Наткнувшись на часы и горящую лампочку, он сразу же забил тревогу.
Сумка была доставлена в отделение милиции. Дежурный офицер, не долго думая, стал возиться с проводами и, наконец, повернул тумблер. Но взрыва не произошло: батарея к тому времени села полностью. На ноги поставили всю столичную милицию, перекрыли два аэропорта, железнодорожные вокзалы и автотрассы, которые вели в Ереван.


Контрольные посты, наряды и патрули получили ориентировку на пассажира без верхней одежды (уже был конец октября). В шапке криминалисты обнаружили несколько курчавых волосков, пригодных для идентификации. Через несколько часов в одном из поездов задержали двоих подозрительных субъектов - Степаняна и Багдасаряна. Тридцатидвухлетний художник Багдасарян был без куртки, шапки и документов. Найденные в ушанке волосы вполне подходили к его кудрявой шевелюре.
Доставив задержанных в управление КГБ, следователи решили пуститься на хитрость. Вечером один из офицеров вызвал Степаняна и сказал: «Твоего друга передали в милицию. Сейчас он мерзнет в камере и просит свою куртку, а где она, мы не знаем. Помоги найти». Степанян подошел к куче сваленных вещей и уверенно вытащил синюю куртку. В ту же секунду щелкнул затвор фотоаппарата. Степанян вздрогнул, поспешно отбросил куртку и закричал: «Нет, это не я! Я ничего не говорил, ничего не делал!».
Точки над "і" расставила мать Степаняна, вызванная в управление. «Можете ли вы сказать, где сейчас находится ваш сын?» - спросил следователь. «Не знаю, - ответила мать. - Дней десять назад он сказал, что решил поехать в горы, в Цахкадзор, покататься на лыжах. С тех пор я его не видела». «Посмотрите, нет ли вашей сумки среди этих вещей?» Женщина бросила взгляд на четыре сумки и чемодан и ответила: «Вот наша сумка! Ее взял с собой мой сын».
Обыск на квартирах выявил аналоги бомб, которые совпадали с московскими “адскими машинками" по семнадцати позициям. Вскоре КГБ арестовал и третьего участника взрывов Степана Затикяна, слесаря-сборщика с «Армэлектрозавода», уже знакомого комитетчикам.
По данным следствия, Степан Затикян был главным организатором и руководителем терактов, Степанян и Багдасарян - их непосредственными исполнителями.

Степан Саркисович Затикян окончил школу с золотой медалью. В 1966 студентом Ереванского политехнического инситута основал совместно с художником Айканузом Хачатряном и студентом Шагеном Арутюняном нелегальную «Национальную Объединенную Партию Армении». НОП была националистической группой, ставившей целью создание независимой Армении с включением земель Турецкой Армении; выход из СССР предполагался с помощью плебисцита.
Группа развила активную подпольную деятельность, имела собственную типографию и выпускала газету «Парос» («Маяк»). В 1968 основателей НОП, а также нескольких их последователей арестовали и судили за «антисоветскую агитацию и пропаганду» и за участие в «антисоветской организации». В 1972, после отбытия заключения, Затикян стал работать на Ереванском электромеханическом заводе; к деятельности НОП не вернулся, считая ее бесперспективной; в 1975 подавал заявление о выходе из советского гражданства и добивался выезда из СССР, но получил отказ.
Был женат, имел двоих детей. В момент взрыва находился в Ереване. У него под клеенкой на кухонном столе хранилась схема взрывного устройства, которое использовалось в московском метрополитене 8 января 1977 года…
Акоп Степанян и Завен Багдасарян, рабочие, были соседями Затикяна и родственниками между собой. К деятельности НОП отношения не имели.



Суд происходил с 16 по 20 января 1979. Рассмотрение дела было закрытым. Свою вину Затикян отрицал. Степанян частично признал свою вину, но отрицал участие Затикяна. Багдасарян признал все обвинения, предъявленные следствием.
Сохранилась видеозапись с выступлениями обвиняемых. Одно из заявлений Затикяна на суде:
«Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не подвластны меня судить, поскольку жидороссийская империя - не есть правовое государство! Это надо твердо помнить».
Затикян закончил свою речь призывом на армянском языке:
«Передайте другим, что нам остается месть, месть и еще раз месть!»
24 января был зачитан смертный приговор, 30 января приговоренные были расстреляны.

8 января 1977 года в Москве была осуществлена серия террористических актов. Первая бомба взорвалась в 17.33 в вагоне московского метро между станциями "Измайловская" и "Первомайская".

Вторая бомба сработала в 18.05 в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского (ныне Большая Лубянка), неподалеку от здания КГБ СССР. Третий взрыв произошел в 18.10 около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (ныне Никольская). Бомба находилась в чугунной мусорной урне. Ее заряд взлетел вверх и упал на крышу Историко-архивного института.

В результате терактов погибли семь человек (все — при первом взрыве в метро), 37 были ранены. Взрыв в метро повлек за собой наибольшее количество жертв, поскольку в это время в поезде было много людей. Кроме взрослых, погибли и дети, которые вместе с родителями возвращались с новогодней елки.

Значительно большего количества жертв удалось избежать потому, что взрыв в поезде произошел не в туннеле, а на открытом участке пути .

К расследованию преступлений подключили лучшие силы госбезопасности. О ходе следствия регулярно докладывалось тогдашнему председателю Комитета государственной безопасности Юрию Андропову и лично генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Операция получила кодовое название "Взрывники". Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог четко описать внешность террористов, многие путались в своих показаниях.

В итоге кропотливой работы на месте происшествия и последующих лабораторных исследований было установлено, что осколки, извлеченные из тел погибших и пострадавших, являются фрагментами чугунной гусятницы . Специалистам-трасологам буквально по кусочкам удалось реконструировать ее.

Эксперты установили, что именно эта кухонная посудина с крышкой послужила контейнером для взрывного устройства. Мельчайшие фрагменты, найденные на месте происшествия, были идентифицированы экспертами как остатки электрического элемента питания, тумблера и механического будильника. На месте взрыва также были обнаружены микрочастицы тротила. Выяснив места производства и продаж многих из материалов, которые использовались при изготовлении взрывного устройства, следователи очертили круг "подозреваемых" городов, которые чаще всего фигурировали - Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков.

Эксперты также установили, что электросварка бомб была проведена особым электродом, который использовался только на предприятиях военно-промышленного комплекса. На основании этого пришли к выводу, что кто-то из террористов работает на оборонном предприятии.

По отдельным фрагментам восстановили, как выглядела хозяйственная сумка из кожзаменителя, в которой переносили смертоносный груз. Фотографии гусятницы и сумки были разосланы в отделения милиции по всей стране. Вскоре в Ташкентском аэропорту при досмотре была задержана женщина с точно такой же сумкой. Внутри оказалась обычная поклажа, но по ярлыку удалось установить место ее изготовления - город Ереван.

Однако террористов выявили только после того, как они начали готовить новый теракт. В октябре 1977 года они решили повторить теракт и прибыли в Москву с очередной бомбой. Ее предполагалось взорвать в зале ожидания Курского вокзала. Преступники оставили сумку со смертоносным содержимым на вокзале, но она простояла в многолюдном зале чуть ли не сутки и не взорвалась, потому что у взрывного устройства сели батарейки. Бесхозная вещь обратила на себя внимание одного из пассажиров, который заглянул внутрь сумки и, обнаружив мотки проводов и часовой механизм, сообщил о находке в дежурную службу милиции. В результате следственного осмотра были получены ценные улики: синяя спортивная куртка с олимпийской нашивкой из Еревана и шапка-ушанка. На шапке сыщики обнаружили несколько черных волос.

На поиски брюнетов без верхней одежды с черными вьющимися волосами была ориентирована милиция на всех железнодорожных вокзалах и в аэропортах страны в направлении Закавказья. Террористов взяли в поезде "Москва-Ереван". Ими оказались граждане Акоп Степанян и 3авен Багдасарян — жители Еревана. Позже мать Степаняна опознала сумку, в которой находилась бомба, как сумку сына. В доме у Акопа Степаняна обнаружили схему взрывного устройства, сработавшего в московском метро, а у Багдасяна — детали новых взрывных устройств.

Кроме того, через Степаняна следствие вышло на третьего участника преступной группы, точнее, ее идеолога и организатора, — Степана Затикяна. Он работал на Ереванском электромеханическом заводе, был женат и имел двоих маленьких детей. Затикян успел к тому времени отсидеть по политической статье. Во время учебы в Ереванском политехническом институте он вместе с другими студентами создал подпольную Национально-объединенную партию Армении. Члены партии выпускали газету "Парос" ("Маяк"), в которой призывали к созданию независимой Армении, и распространяли листовки с протестами против "российского шовинизма" и требованиями вернуть Армении Нагорный Карабах и Нахичевань.

Следствие по делу Затикяна и его сообщников длилось около года. Процесс в Верховном суде СССР проходил с 16 по 20 января 1979 года. Суд был закрытым и тайным. В зал судебных заседаний не допустили даже родственников подсудимых. 24 января все трое были признаны судом виновными и были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании и в тот же день приговоренные были расстреляны.

Единственной информацией о суде и приговоре в центральной печати была краткая заметка в "Известиях" (31 января 1979), где упоминалась только фамилия Затикяна.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Операция получила кодовое название «Взрывники». Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог чётко описать внешность террористов , многие путались в своих показаниях.

По собранным осколкам взрывных устройств (ВУ) следователями были установлены детали и материалы, которые использовались при изготовлении ВУ. Выяснив места производства и продаж многих из этих материалов, был очерчен круг «подозреваемых» городов: Ереван , Ростов-на-Дону и Харьков . Предположили, что теракты могли устроить украинские или армянские националисты. Позже, в аэропорту Ташкента один из сотрудников КГБ обратил внимание, что в руках у пассажира находится сумка, идентичная той, которая использовалась террористами. Выяснилось, что сумку сшили в Ереване. Это окончательно сузило круг поисков.

Степан Затикян и «Национальная Объединенная Партия Армении»

Степан Саркисович Затикян окончил школу с золотой медалью . В 1966 году студентом основал совместно с художником Айканузом Хачатряном и студентом Шагеном Арутюняном нелегальную «Национальную Объединенную Партию Армении ». НОП была националистической группой, ставившей целью создание независимой Армении с включением земель Турецкой Армении; выход из СССР предполагался с помощью плебисцита . Группа развила активную подпольную деятельность, имела собственную типографию и выпускала газету «Парос» («Маяк»). В 1968 году основателей НОП, а также нескольких их последователей арестовали и судили за «антисоветскую агитацию и пропаганду » и за участие в «антисоветской организации». В 1972 году , после отбытия заключения, Затикян стал работать на Ереванском электромеханическом заводе ; к деятельности НОП не вернулся, считая ее бесперспективной; в 1975 году подавал заявление о выходе из советского гражданства и добивался выезда из СССР , но получил отказ. Был женат, имел двоих детей. В момент взрыва находился в Ереване.

Акоп Степанян и Завен Багдасарян, рабочие, были соседями Затикяна и родственниками между собой. К деятельности НОП отношения не имели.

Суд

Суд происходил с 16 по 20 января . Рассмотрение дела было закрытым. Свою вину Затикян отрицал. Степанян частично признал свою вину, но отрицал участие Затикяна. Багдасарян признал все обвинения, предъявленные следствием.

Согласно газете «Волжская коммуна» сохранилась видеозапись с выступлениями обвиняемых. Одно из заявлений Затикяна на суде:

Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не подвластны меня судить, поскольку жидороссийская империя - не есть правовое государство! Это надо твердо помнить.

Затикян закончил свою речь призывом на армянском языке:

Передайте другим, что нам остается месть, месть и еще раз месть!

Протесты правозащитников

Советские правозащитники, в частности, А. Д. Сахаров , протестовали против приговора, утверждая, что вина осужденных не доказана. Объектом критики был прежде всего тайный характер процесса. В своем письме Л. И. Брежневу от 30 января 1979 г. Сахаров требовал приостановки исполнения приговора и нового судебного разбирательства. По его словам:

Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация. Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро - много свидетелей могут подтвердить его алиби; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину…

Узнав о приведении приговора в исполнение, Сахаров заявил: «это убийство!» - и объявил в знак траура однодневную голодовку.

Альтернативная версия

Как утверждали в 1980-х годах некоторые правозащитники, а также историки М. Геллер и А. Некрич , существует ряд фактов, ставящих под сомнение причастность Затикяна к взрывам:

• Во время свидания с братом Затикян заявил: «Я не виновен ни в чем, кроме того, что оставил своих детей сиротами» .
• По утверждениям знавших Затикяна людей, террор в его принципы не входил .
• По сведениям правозащитников, на заключенных в ереванских тюрьмах оказывалось давление с тем, чтобы они дали показания, что Затикян замышлял теракт .
• По данным А.Некрича и М.Геллера, все обвиняемые имели алиби .

Многие диссиденты считали взрыв провокацией КГБ. Диссиденты, в частности Глеб Павловский , обращали внимание на появившиеся сразу же после взрыва в западной прессе утверждения, исходившие от просоветского журналиста Виктора Луи со ссылкой на официальные советские источники, о возможной причастности к взрыву диссидентов-правозащитников. По оценке А. Д. Сахарова, «корреспонденция Виктора Луи явно была пробным шаром, прощупыванием реакции. За ней, при отсутствии отпора, мог последовать удар по диссидентам. Силу его заранее предугадать было нельзя. Кроме того, нельзя было исключать, что сам взрыв был провокацией, быть может, имеющей, а, быть может, и не имеющей прямого отношения к инакомыслящим» .

«Хроника текущих событий» отмечала, что сразу же после взрыва многие видные диссиденты были допрошены в связи с ним и от них требовали доказательств своей непричастности к взрыву; в «вопросниках», составленных следствием и направленных осужденным диссидентам, просматривалась попытка связать НОП с Хельсинкской группой .

11 января 1977 А.Сахаров узнал из радиопередачи о статье Виктора Луи. Встревоженный возможным обвинением диссидентов в терроризме, он на следующий день обнародовал «Обращение к мировой общественности», где сообщал все, что ему было известно об обстоятельствах взрыва и о статье Виктора Луи, напомнил о ненасильственных принципах диссидентов и о событиях, которые он расценивал как беззаконные действия властей, в частности убийствах ряда диссидентов, в которых подозревалось КГБ. В конце «Обращения» он писал:

«Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей - это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов - это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них „атмосферы народного гнева“, а пока только преступная авантюра определенных кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию. Я призываю мировую общественность потребовать гласного расследования причин взрыва в московском метро 8 января с привлечением к участию в следствии иностранных экспертов и юристов…».

24 января Сахаров был вызван в Прокуратуру СССР, где ему предъявили официальное предупреждение об уголовной ответственности в связи со сделанным им «заведомо ложным и клеветническим» заявлением . Сахаров подписать «предупреждение» отказался и заявил:

Я прежде всего должен уточнить сказанное вами относительно моего последнего заявления. В нем нет прямого обвинения органов КГБ в организации взрыва в московском метро, но я высказываю определенные опасения (ощущения, как у меня написано). Я высказываю в нем также надежду, что это не было санкционированное свыше преступление. Но я сознаю острый характер моего заявления и не раскаиваюсь в нем. В острых ситуациях необходимы острые средства. Если в результате моего заявления будет проведено объективное расследование и найдены истинные виновники, а невинные не пострадают, если провокация против диссидентов не будет осуществлена, я буду чувствовать большое удовлетворение. Я имею сейчас веские основания для опасений. Это - провокационная статья Виктора Луи в газете «Лондон ивнинг ньюс», до сих пор не дезавуированная газетой. Это начавшиеся допросы о местонахождении в момент взрыва лиц, относительно которых мне ясна их непричастность. Это многие убийства последних месяцев, в которых можно предполагать участие КГБ и которые не были расследованы. Я упомяну о двух из них - об убийстве поэта Константина Богатырева и юриста Евгения Брунова. Вы ничего не сказали об этих убийствах, занимающих важное место в моей аргументации .

В тот же день Сахаров созвал пресс-конференцию, на которой передал иностранным журналистам запись беседы в прокуратуре; это тотчас стало достоянием мировой общественности. 26 января ТАСС издало сообщение о вызове Сахарова в прокуратуру под заголовком «Клеветник предупрежден». 28 января Госдепартамент США выразил озабоченность в связи с угрозами академику Сахарову.

Предполагали, что после выступления Сахарова сценарий, предусматривавший расправу с диссидентами под предлогом их причастности к взрыву, был изменен из страха испортить отношения с Западом.

По свидетельству А. Д. Сахарова, часть диссидентов была твердо уверена, что взрывы - дело рук КГБ; другие допускали возможность вины Затикяна. Сахаров так передает их доводы и свою собственную позицию:

Некоторые убеждены, что все дело - сплошная фальсификация КГБ: первоначально - с целью расправы над всеми инакомыслящими или с какой-то иной провокационной целью; потом, когда вышла осечка, - с целью расправы над НОП. Сторонники этой теории считают, что все вещественные доказательства сфабрикованы КГБ, что Багдасарян и Степанян сотрудничали с КГБ либо только на стадии следствия, либо даже на стадии осуществления преступления, что им было обещано сохранить жизнь и именно поэтому их фамилии не упоминаются в печати. Возможно, что потом договоренность была нарушена той или иной стороной. (…) Другие мои друзья считают, что Затикян и его товарищи - типичные националисты, подобно баскам, ИРА и т. п., и что нет ничего неожиданного в том, что кто-то в СССР стал террористом. Вина обвиняемых неопровержимо доказана, отсутствие гласности - в традиции политических процессов в СССР, а в данном случае КГБ мог опасаться вызвать цепную реакцию терроризма. Что касается меня, то я вижу слабые места в обеих крайних позициях. Моя позиция - промежуточная, а точней - неопределенная. Я по-прежнему считаю правильным свое письмо Брежневу, так как считаю, что без подлинной гласности подобное дело не может быть объективно рассмотрено, тем более что альтернативным обвинителем является КГБ. .